Резонансные инициативы ФАС России заставили рыбацкое сообщество и руководство отрасли не только активизировать защиту общих интересов, но и плотнее заняться вопросами совершенствования управления в рыбном хозяйстве. На совещании в Министерстве сельского хозяйства было заявлено о создании специальной рабочей группы, которая займется подготовкой предложений по развитию рыбохозяйственного комплекса и совершенствованию отраслевого законодательства. Среди первоочередных проблем – «квотные рантье», механизм распределения промысловых участков и квот на добычу ВБР, а также эффективность вылова.
О том, какие пробелы в системе управления, планирования и организации рыбодобывающей деятельности сегодня видит наука, Fishnews побеседовал со специалистом в области отраслевой экономики – заведующей кафедрой «Промышленное рыболовство» Дальрыбвтуза, кандидатом экономических наук и экспертом «Открытой отрасли» Светланой Лисиенко.
– Светлана Владимировна, мы привыкли к тому, что задача науки, именно отраслевого образования, – это подготовка востребованных кадров для рыбного хозяйства. С этой позиции сегодня оценивается работа учебных заведений, при этом, как правило, в тени общественного внимания остается научно-исследовательская работа вузов. На ваш взгляд, в решении вопросов совершенствования системы управления рыбным хозяйством есть необходимость участия науки?
– Одной из основных задач науки и практики современного промышленного рыболовства является оптимизация организационных рыбодобывающих систем и систем управления процессом лова для повышения показателей рыболовства. В своих последних публикациях я как раз поднимаю этот вопрос.
В последние годы у нас активно принимаются различные федеральные и региональные программы, которые устанавливают целевые показатели стратегического планирования развития отрасли с численными значениями – его целевыми индикаторами. Для рыболовства это объемы добычи в миллионах тонн и степень освоения ОДУ, квот вылова в процентах. Кроме того, ежегодно Росрыболовство отчитывается об объемах общего вылова, отмечая процентный рост. Но все это, как мы понимаем, – количественные показатели.
Вместе с тем эффективность работы любой системы, особенно той, которая имеет тенденцию развития, оценивается не только достижением ею количественных результатов. Второй, не менее важной, а во многих случаях и определяющей составляющей, характеризующей систему с позиции интенсификации, является качество ее работы. В рыболовстве это показатель степени освоения сырьевых ресурсов.
Сегодняшние целевые установки по достижению рыбной отраслью запланированных значений представляют собой экстенсивный путь развития: чем больше выловил, тем лучше. Но за счет чего происходит этот рост? За счет двух-трех основных массовых объектов? Да, ежегодное увеличение ОДУ минтая, который осваивается на уровне 90-98%, однозначно приведет к достижению прогнозных показателей. Но это не повысит качество работы всей системы «добыча» в Дальневосточном бассейне, где каждый промысловый район, каждая подзона имеет большой спектр объектов промысла, которым уделяется куда меньше внимания.
Инновационный путь развития отечественного рыболовства, к которому нам и следовало бы стремиться, должен быть ориентирован на его интенсификацию: чем больше вылов, тем он качественнее.
– Что для этого, на ваш взгляд, необходимо изменить в существующей системе управления?
– Я предметно занимаюсь вопросами организации управления рыболовством и считаю, что за основу все-таки необходимо брать комплексное освоение всех объектов каждой промысловой зоны. Для этого промысловую зону нужно рассматривать как многовидовую систему. Ведь что такое на самом деле «многовидовой промысел»?
– Это когда в вылове присутствуют различные виды водных биоресурсов?
– Так это понятие сегодня объясняют с биологической точки зрения. Но у нас в рыболовстве на самом деле это называется «структурным соотношением улова». Нельзя говорить о многовидовом промысле, когда из 100 тонн 80 приходится на один объект.
Между тем только в нашей подзоне Приморье, которую рыбаки привыкли считать «нерыбной», присутствует 62 наименования водных биоресурсов! Плюс к этому на побережье Японского моря есть уникальные условия для развития марикультуры. Да, объемы промысла не те, что в Охотском море, а у рыбопромышленников Приморья сегодня один из самых мощно вооруженных крупнотоннажных флотов, который ограничен районами промысла, – им, безусловно, нужно работать за пределами 12-мильной зоны. Но это не повод, чтобы отставить на задний план вопросы развития прибрежного рыболовства, для которого у нас есть все условия!
Тот же рыбопромышленный кластер – это отличный инструмент для оживления «прибрежки» Приморья. Да, не хватает современного флота для эффективной работы в территориальных водах, но государство спрашивает у рыбаков – скажите, сколько отрасли нужно судов? Почему нет ответа, ведь можно все посчитать?
– Но для начала нужно понять, что это должны быть за суда, какие проекты брать за основу?
– А никто не может на это ответить потому, что рыбодобывающие организации работают несистемно, и эта несистемность идет от федерального ведомства. Вот пример из жизни: в этом году студенты специальности «Промышленное рыболовство» писали дипломные проекты на основе цифр реальных предприятий. Им было дано задание выяснить у руководителей компаний, как планируется работа флота на имеющихся долях квот. Получаем ответ – никак, а зачем?
Зачастую у компаний такой «пестрый» состав квот – столько объектов в небольших объемах, что для эффективной эксплуатации флота необходимо заранее смоделировать оптимизационные схемы его расстановки с учетом технологических (промысловых) возможностей, основанных на принципах совмещения видов промысла с целью достижения полного освоения имеющихся у предприятия объемов квот. Этим наши студенты и занимались.
На деле же такого подхода нет: суда отловили в одном районе, а куда дальше – ориентируются по ситуации. Отсюда и освоение в лучшем случае 68%. А почему не 76%, почему не 90%? Почему у нас количество отходит от качества? Как исследователь этого процесса, я делаю вывод о том, что в отрасли имеет место планирование исключительно по показателю экстенсивного развития: чем больше «одуемый» объект, тем больше он дает вылов, и именно за счет него будет наращиваться освоение. А к остальным объектам так и будут относиться по остаточному принципу.
С того момента, как рыболовный флот вошел в район промысла для осуществления добычи ВБР, начинают полнообъемно работать технологии рыболовства. И это уже не биологические процессы. Это поле деятельности промрыбаков. Именно они должны владеть методами предотвращения выхода объекта промысла из зоны облова, принципами ведения рационального рыболовства, основанного на селективности применяемых технологий, организационно-управленческими приемами, направленными на оптимизацию ведения промысловых операций и соблюдение всех принципов эффективной организации производственного процесса. Все это можно и нужно оценивать – это производственная логистика применительно к процессу добычи ВБР.
– Этому и обучают студентов на кафедре «Промышленное рыболовство»?
– Да, ведь движение сырья через производственную фазу до следующей стадии (от моря до промысловой палубы) – это и есть логистический процесс. В нем имеется много «узких» мест, которые необходимо устранить путем перепроектирования (реинжиниринга). У нас на кафедре преподается такая дисциплина, как проектирование логистических систем в рыбной отрасли, которая подразумевает различные расстановки этой многокомпонентной системы. Например, мы просчитываем, как может работать судно в различных формах организации промысла, на одном объекте или в условиях многовидовой системы, без производства на борту и с производством и т.д. Мы даем практические рекомендации предприятиям, на которых работают наши студенты, и многие соглашаются, прислушиваются.
Причем раньше такое взаимодействие с производственниками было хорошо развито, нам специально заказывали просчитывать подобные схемы, обучали своих специалистов, брали на предприятия наших выпускников. Сегодня же все настолько ударились в получение прибыли, что подобную «теорию» считают излишней.
Мое лично мнение – нам недостает учета таких выстроенных организационных схем по всем районам промысла. Когда государство выдает рыбакам ресурс, оно должно и спрашивать об освоении. Сегодня по предприятиям просто распределяется процент от ОДУ и тонны. А почему при этом не ставится задача (план), что выделенный объем, к примеру, должен быть освоен на 85%? Почему не задается в качестве входного параметра еще и планируемое освоение?
– А как же непредвиденные риски, непредсказуемая погода, неблагоприятная промысловая обстановка и т.д.?
– Все это будет отражено потом, уже в процессе работы в море в судовых суточных донесениях, и подсчитано по итогам промысла. Да, рыболовство – это производственный процесс, который имеет ярко выраженный вероятностный и стохастический характер. Но нельзя говорить: «мы не будем это делать, потому что заведомо знаем, что погода будет плохая» – это не должно становиться парадигмой. Все корректировки с учетом ситуации на промысле должны производиться оперативно, для этого и создается штаб путины. Однако потом Росрыболовство должно оценивать и итоги работы, проводить разбирательство, почему не выполнен план. Вот тогда и понадобятся данные ССД: если погода или аварийная ситуации – это одно дело, а если просто «ничего не ловилось» – извините, значит, это вы не можете ловить, значит, это вы непрофессионально работаете или просто не хотите этого делать. Почему рядом с вами судно ловит, а вы нет? Вот когда начнутся такие вопросы, тогда рыбаки и займутся планированием, правильными расчетами. Начнут отслеживать слабые места в своей системе планирования.
Пока не будет выстроено усовершенствованной системы организации ведения рыболовства, основанной на глубоком научном обосновании всех ее составляющих, рыбалка так и будет оставаться «дырой, почернее, чем добыча нефти», потому что оценить, что там творится на самом деле, сегодня не может никто.
